Их было трое. Ни много ни мало. Трое парней вели под конвоем. Они не смотрели по сторонам, спрятав взгляд на полу. Холодные, равнодушные стены, выкрашенные грязно зеленой краской, растрескавшейся и облупившейся от времени, молчаливо смотрели на маленькую процессию, медленно ползущую между ними. Чуждые стены немым укором выстилали перед ними длинный полутемный коридор, кажущийся бесконечным, будто упрекая за предательство родного Дома. Тяжелые шаги, гнетущая тишина, моргающая под потолком лампочка – до отвращения скучный пейзаж. Лязгнул замок и с противным скрежетом, царапая бетонный пол, открылась тяжелая дверь. Трое оказались в маленьком темном помещении. Дверь захлопнулась, раздался приглушенный стенами каркающий смех, тут же сменившийся кашлем вперемешку с руганью, с каждым словом звучавший все тише – конвоиры удалялись. В маленькой комнате – два на полтора метра, слишком тесной для трех человек, пахнет сыростью и страхом. Душным, липким страхом, повисшем в воздухе на манер занесенного топора. Трое садятся на пол. И ждут. Жмутся спинами к шершавым стенам, перебирая пальцами по полу, сбивая и замешивая с бетонной крошкой пыль. Лишь у одного преимущество перед остальными – темнота его не пугает, он свыкся с ней настолько, что она стала частью него. читать дальшеУзкое окошко под самым потолком бледнеет и темноту пронзает тонкий луч. Он тянется сквозь комнату до стены, неуверенно касается ее, не доверяя, медленно растекаясь по ней тусклым пятном.
- Полнолуние, - он не видит света, но точно знает, что за толстыми стенами высоко в чернильном небе ему улыбается полная луна.
Трое подходят к стене – кто-то уверенно за пару шагов, кто-то крадется по смежной стене, последний собой подметает пол – и начинают рисовать. Один углем выводит контур; резкие, угловатые фигуры неохотно проступают на безликой стене, обретая форму животных – двух собак и оленя. Другой рисует мелом – движение: ветер в лицо, искры из-под копыт, всполох пыли с растревоженной земли, колышущееся море травы, танцующие на ветвях деревьев листья. Третий рисует кровью, соединяя фигуры в одно целое, вдыхая жизнь, ощущает под пальцами жесткую шесть, дыхание, согревающее ладонь. Он улыбается, приветствуя, и отходит. Трое снова ждут, напряженно всматриваясь в нелепые, кривые рисунки, едва различимые в тусклом свете луны.
Ожидание выводит, вытягивает нервы в струны, играя медленную тягучую мелодию. Двое не выдерживают и закрывают глаза.
Стена начинает плыть, искажая рисунки, смешивая уголь, мел и кровь. Комната наполняется едва различимыми шорохами – чьим-то дыханием, шелестом листвы, стрекотанием невидимых кузнечиков. Шорох крыльев и на ветку опустилась сова, повернув голову и уставившись немигающим взглядом на троих заключенных.
- Пора.
Двое открывают глаза и облегченно вздыхают – стена никуда не делась, но она дышит, улыбается частоколом шершавых стволов, тянет тонкие, узловатые руки, приглашая к себе. Олень нетерпеливо бьет копытом землю, волк предостерегающе скалит пасть, шакал выгрызает из шерсти блох.
Шаг навстречу, коснуться стены – теплой, приветливой, такой родной. И исчезнуть.
Лишь по стене в темной комнате призрачный свет тасует тени, стирая удаляющиеся силуэты животных, несущих по одному всаднику на спинах. | 
|